«Некоторые угрозы семье и ребёнку появившиеся в последнее время». Православный психолог И.Я.Медведева

Психолог, публицист, член Союза писателей России, директор Общественного института демографической безопасности
Ирина Яковлевна Медведева

Да, хотелось бы говорить, конечно, о чем-то более приятном, а то все угрозы, да угрозы. Что касается ювенальной юстиции, вы, наверное, более или менее знаете, что это такое, правда?

Несмотря на то, что православная общественность неоднократно писала власти, в том числе и Президенту, о том, что очень опасно без некоторых поправок принимать Европейскую Социальную Хартию, ее, к сожалению, приняли без поправок. Там есть пункты, касающиеся не прямо, но косвенно сексуального просвещения в школе и ювенальной юстиции.

Причем нам стало известно буквально в последнюю неделю, что те страны, которые приняли эту Хартию, но при этом стараются вопрос сексуального просвещения в школе замять – подвергаются репрессиям. К таким странам, в частности, относится Хорватия. Мы достали материал, из которого становится ясно, что от Хорватии требуют уже «с ножом к горлу», чтобы она ввела как обязательный предмет сексуальное просвещение в школах.

Надо вам сказать, что это узаконенное растление детей есть практически во всех западных странах. Совсем недавно я имела возможность посмотреть таблицу, где этот предмет обязателен. Он обязателен практически везде – под знаком вопроса только Польша, Польша, значит, еще сопротивляется. Я даже понимаю почему. Потому что в польском сейме есть несколько католиков. Они очень долго стремились к этому и, наконец, несколько лет назад провели в сейм несколько католиков. После этого им удалось принять закон, запрещающий аборты, полностью – ни на каких не на поздних сроках, а вообще. И вот они, вероятно, как-то пока держатся и не соглашаются на школьный секспросвет.

Под вопросом Литва – в таблице прямо стоит знак вопроса. Значит, Литва пока тоже еще пытается сопротивляться. А так – все в обязательном порядке.

Я помню, как года четыре назад наша с Татьяной Львовной Шишовой приятельница, латышка, которая была протестанткой, но не без нашего влияния приняла православие и стала ходить в Риге в православный храм. И вскоре сообщила нам, что поскольку Латвия стала членом Евросоюза, и там ввели в школах сексуальное просвещение, она хочет, посоветовавшись с батюшкой, настоятелем православного храма, куда она ходит, открыть православную школу, чтобы хотя бы своих детей уберечь от этой мерзости.

Но батюшке, который пошел в Министерство образования, сказали, что если он хочет иметь лицензию, то они тоже должны преподавать этот предмет в своей православной школе, иначе лицензии не будет. А если нет лицензии, значит, аттестат недействителен, как вы понимаете, по окончании такой школы.

Хотя была бы моя воля, вы знаете, дочь у меня уже взрослая, но если бы мне пришлось решать этот вопрос, честное слово – я не думала бы ни секунды! Да наплевать на все аттестаты вместе взятые, если вот это поставлено на карту! Понимаете, у нас, у православных людей, я уже не говорю обо всех остальных, очень часто неправильно выстроена система приоритетов: мы все говорим про образование. Ко мне же часто приводят родители своих детей и жалуются на школу: в школе и матом ругаются, и наркотики употребляют, и учителя сами ходят чуть ли не с пирсингом и курят вместе с ребятами на переменках!

Я говорю: «Так переведите в православную школу!» И православная мать очень часто отвечает: «Нет, ну что вы! Там плохое образование!» Вот только что она же мне рассказала, что делается в обычной школе, и она, собственно, спрашивает у меня, как уберечь ребенка! Я ей отвечаю: переведите! Что еще можно сделать? Или дома учите! Тогда тем более никакого аттестата не будет! И она на полном серьезе говорит: «Нет, ну что вы!? Нет-нет!» Я говорю: «Ну, у отца Артемия Владимирова…» – «Ну, что вы! Там такое низкое образование!»

Это неважно, пусть там будет трижды низкое образование – я даже не вдаюсь в эти подробности! Меня ужасает сам ответ! Что важнее: душу спасти ребенку или получить хорошее образование? Зачем нужно это образование, если его развращают в школе? И особенно, если, не дай, Бог, введут этот предмет. Тогда я вообще не знаю, что делать! Но пока что – нам надо сопротивляться до последнего! Тем более, вы, наверное, знаете, это новость хорошая: Святейший чуть больше месяца назад встречался с фракцией Единая Россия и сказал, что для нас совершенно недопустимы такие вещи, как ювенальная юстиция и сексуальное просвещение в школе. То есть он в курсе всего, потому что ему мы тоже писали и давали всякие документы о том, чем грозит принятие этой Хартии.

Но он, к сожалению, не может уже после принятия этой Хартии сказать Президенту: отмените свою подпись. К сожалению, не может. Не может просто потому, что знает: будет отказ. Но заявление он сделал такое, что для нас неприемлемы вот эти две вещи, которые Хартия предусматривает.

Я считаю, что нам надо лечь костьми, чтобы этого не было. К сожалению, не смотря на то, что закона о ювенальной юстиции у нас пока нет, всякие безобразия уже начались. И там и здесь – у меня же много знакомых, потому что я много езжу, и, естественно, мне звонят люди из разных регионов. И в пилотных регионах, там, где уже есть экспериментальные ювенальные службы, ювенальные суды происходят жуткие безобразия. И как мы и предполагали, это, в основном, касается просто бедных людей, а никаких не извергов, которые истязают детей. Я уже вам говорила, и, может быть, Татьяна Львовна, когда выступала, вам говорила, что для этих людей давным-давно существуют законы в Уголовном Кодексе. В тех редких случаях, когда родители действительно мучают своих детей или развращают их – их по закону можно лишить родительских прав, для этого никакие ювенальные суды не нужны!

И вот, как мы и думали, совсем не к таким людям придираются. Какой-то матери было сказано, что у нее не сделан ремонт – представляете, какое свинство вообще! Матери-одиночке, у которой четверо детей, сказать, что у нее квартира без ремонта! Ну, если это вам так не нравится – дайте ей деньги на ремонт, зачем детей отнимать?.. Какую-то мать лиши родительских прав, потому что у нее ребенок упал с табуретки, и у него синяк на ноге… В общем, все то же самое, что происходит на западе – все уже началось здесь. Но в основном – по бедности. Если маленькая жилплощадь, если дети не очень ухожены – не то, что они валяются в луже, а просто мать не успевает, если у нее много детей, и она одна их растит, работает на двух-трех работах, она не успевает постирать и выгладить одежду. Но никто еще от этого не умер: посмотрите на цыганских детей! Их вообще никогда не моют, но они не болеют.

Да, нет, ну и потом, даже если мать как-то неправильно себя ведет, вы же понимаете, что это – не основание лишить ее детей, и, главное, лишить детей матери! Ну, проведите с ней работу, в конце концов, ну расскажите ей что-нибудь, ну сделайте ей замечание. Есть масса форм работы с семьей! Но нет! Детей отнимают!

Так что все у нас уже началось. Поэтому нам сейчас надо как-то активизировать свой протест. Я знаю, что на Святейшего очень подействовали подписи, которые, в частности, собирала Рязанская епархия против Европейской Социальной Хартии, Камчатская епархия и несколько других. И это подействовало не только на Святейшего. Очень встревожились светские власти после патриаршего выступления. Мне стало известно, что одна чиновница из Совета Федерации, адепт ювенальной юстиции, в сентябре отправляется на Камчатку – представляете, ей не лень! – чтобы поговорить с православными людьми, сказать, что «ничего страшного, все будет в порядке, все будет хорошо». Они же любят говорить, что «у нас все будет не так!»

Хотя мы точно знаем, что у нас, во-первых, все делается по французской модели, по французскому проекту. А во-вторых, конечно, будет еще хуже! Кстати, не надо так говорить, что у нас будет обязательно хуже, там тоже – хуже. Как дети говорят: «Оба хуже». Что, во Франции, что ли, хорошо? Вот Наталья Захарова три года не видела девочку – три года назад она покинула Францию, ждала, что отец ее привезет – ребенку уже 14-ть лет, а отняли девочку в 3 года! И вот, наконец, наш посол во Франции выбил из этого негодяя обещание привезти ребенка матери хоть повидать! – то, что он обязан делать по всем французским законам. Тем более что у девочки умирает бабушка с материнской стороны. Наталья Захарова об этом сообщила, предоставила документы во французский суд, письмо от бабушки, которая умоляет дать ей возможность перед смертью попрощаться с внучкой.

И вот, наконец, из него вышибли это обещание, он сказал, что все, билеты он покупает, а потом вдруг объявил, что девочка за день до отлета – она должна была прилететь 7 августа вместе с ним: казалось бы, нечего бояться, никто ее не украдет – за день до отлета (а вы представляете, как мать готовилась, уже сообщила своей умирающей матери, что та, наконец, увидит внучку) он сказал, что у девочки неожиданно поднялась температура. А сам увез ее куда-то на море из Парижа. И все, и она опять не увидит девочку. Как у нее сердце не разорвалось, у бедняги – я не знаю!

Так что по-прежнему прошу молиться о Наталии и Марии, которая уже не отроковица, ей недавно исполнилось 14 лет, в тяжких обстояниях.

Люди, которые смотрят телевизор, говорят, что сейчас еще больше педалируется тема насилия в семье. Мне все, кто смотрит телевизор, сообщают, что тема насилия обсасывается со всех сторон. Понимаете, это почву готовят для ювенальной юстиции. Что, насилия стало больше? Я не думаю, что стало больше. Хотя конечно, когда взрослых так развращают в течение 20-ти лет, неудивительно, если в них пробуждаются самые скотские чувства, которые, в том числе, и на ребенке могут отражаться – ничего удивительного.

Так вот, почему-то, я обратила внимания, эти адепты ювенальной юстиции ни слова не говорят о том, что фактически над детьми совершается информационное насилие уже столько лет! Почему это их не волнует? Почему они, говоря о правах ребенка, с одной стороны, хотят лишить его самого главного права – права на мать, а с другой стороны, как-то никто не говорит, что нарушается право на информационную безопасность, на психическую безопасность, на духовную безопасность, на нравственную безопасность.

Я вам уже говорила, что такое развращение, такое разрушение стыда – опасно не только тем, что дети становятся распущенными, безнравственными, это опасно для психики, потому что происходит искусственная инвалидизация психики. Я вам просто хочу напомнить, что чувство интимного стыда отсутствует у тяжелых шизофреников, у шизофреников в стадии дефекта, так это называется, в последней стадии. И у женщин – с острой формой истерического психоза. Представляете, вот это все навязывается всему обществу, здоровому обществу.

В общем, люди, которые следят за телевизором, а есть и православные люди, которые смотрят не по доброй воле, а потому что они журналисты, и им просто нужно следить за какими-то вещами, говорят об усилении освещения темы насилия в семье. Не далее, чем вчера я встретилась со своей подругой, замечательной журналисткой из Перми, которая выпускает там, как мне кажется, лучший православный журнал в России – он называется Светоч. И ей приходится смотреть телевизор: в последний номер она готовила большую статью об информационном насилии, поэтому она вынуждена была смотреть. И она говорит, что во вполне детское время показывается всякое непотребство, в том числе – и содомия. В 6-ть часов вечера, она говорит, можно увидеть это!

Поэтому информационная опасность в лучшем случае – осталась. Но я боюсь, что усилилась. Нам обязательно надо с этим что-то делать. Потому что если в доме даже есть телевизор, мы его можем не включать. Но как только мы выходим за порог, ребенок-школьник вполне в состоянии нажать на кнопку.

Да и потом, это такое лукавство, когда говорят: «Не нравится телевизор? Выключите кнопку!» Но наши дети и мы сами живем среди миллионов людей, которые эту кнопку не выключили. Значит, грубейшим образом нарушается наше право на духовно-нравственную и психическую безопасность. А главное: нарушается право наших детей, потому что они не могут быть полностью изолированы от тех детей, которые смотрят телевизор, потому что их родители кнопку не выключили. Это такое, знаете, рассуждение эгоистическое, так можно отвечать всяким правозащитникам, которые любят говорить про выключенную кнопку. Но для себя мы должны понимать, что дело не только в эгоистических соображениях, ведь жалко и всех остальных детей, и всех остальных взрослых. Но особенно, конечно, детей.

Детей ужасно жалко! Вы не представляете себе, как жалко, когда видишь таких искалеченных детей, как вижу я, когда смотришь, что происходит с рисунками детей в последнее время. Если б вы видели, что рисуют мальчишки сейчас, когда просишь их, например, нарисовать фантастическое животное – есть такой популярный психологический тест. Что сегодня рисуют мальчишки, что у них в голове, как искорежена душа! И это – у детей, потенциально совершенно нормальных – вот что обидно! – я не говорю сейчас о детях с клиническими диагнозами, я такими детьми и не занимаюсь, и психологи вообще не должны заниматься детьми с серьезными поражениями психики.

Я вам это говорила и еще раз хочу сказать: если серьезное заболевание – обязательно нужно обращаться к психиатру, только к хорошему, а не говорить, что психиатрические лекарства имеют побочные действия. Имеют побочные действия все лекарства, вплоть до самых невинных: и анальгин, и аспирин, и даже экстракт валерьяны имеет побочные действия. Самое страшное, когда разрушается психика! Если можно это хоть как-то затормозить, хоть как-то законсервировать, хоть как-то уменьшить – обязательно нужно давать лекарства!

Но сейчас и средства массовой информации, и вообще вся окружающая обстановка провоцирует, особенно детей с психикой тонкой, психикой лабильной, как говорят врачи, то есть подвижной, на «съезжание крыши».

Вот о какой опасности я еще хочу сказать. Вы знаете, сегодня так много говорят о насилии, что мы действительно можем настолько испугаться – а действительно страшно, если начнут отнимать детей! – что вовсе перестанем детей воспитывать, поскольку как насилие, действительно, можно квалифицировать все, любое замечание, любой запрет. А мы с вами прекрасно знаем, что нормального воспитания без запретов просто не может быть. Особенно сегодня, когда с другой стороны происходит реальное насилие по растлению. Поэтому, конечно мы должны сильнее «откренивать» в другую сторону.

Вот при Советской власти, скажем, иногда была излишняя строгость, и тогда дома действительно можно было немножко отпустить поводья. Потому что мы знали, что ребенок находится целый день в строгих рамках, в таком строгом этическом корсете. Но сегодня, когда его распускают, когда его развращают, когда растормаживают сферу влечений, вообще растормаживают психику, конечно, нужно усилить строгость воспитания. Это должна быть, конечно, любовная строгость, во-первых. Во-вторых, это не должна быть ни в коем случае казарменная строгость, потому что семья – это не армия. Но сегодня гораздо строже приходится воспитывать детей, чтобы «откренивать» в другую сторону, чтобы хоть немножко выровнять то безобразие, к которому их призывают.

Детей действительно стараются лишить образа Божьего, расчеловечить. А в «идеале» – из богоподобных людей превратить в бесоподобных. То есть вообще, вы знаете, все, что сегодня происходит, коротко можно обозначить как «формирование электората антихриста». Поэтому надо у хороших родителей отнимать детей. Что это такое? У большевиков это называлось «огосударствление детей». Вот сегодня, наконец, этого добились. Сегодня в каждой так называемой цивилизованной стране капиталистической уже происходит огосударствление детей – мечта большевиков, которая не сбылась в 20-ые годы: они попробовали это сделать, но не получилось. А сейчас может получиться. Если мы позволим.

Понимаете, когда мы читаем жития святых, то вольно или невольно мы отождествляем себя с мучениками, которые претерпели страшные физические страдания – эти страдания для нас просто непредставимы! Мы все время спрашиваем себя тоже вольно или невольно: А как мы бы повели себя? А мы бы вытерпели? Мы бы выдержали? Мы бы устояли? Мы бы не отреклись от Христа?

Вы знаете, я подозреваю, что нам все-таки надо готовить себя к другим формам мученичества: тренировать свою душу, приучать себя к мысли, что нам придется не только явить норму, когда искусственно сформированный сумасшедший дом назовут новой нормой, новым эталоном. Нам не просто надо будет исповедать реальную норму человеческого поведения, человеческого отношения к каким-то фундаментальным вопросам, а нам надо будет на ней настаивать. И тут просто не обойтись без жертвенности. В частности, надо будет, может быть, пожертвовать так называемым хорошим образованием – кому оно нужно-то в такой атмосфере? Зачем это образование тогда? Чтобы дети старательно служили безобразию? Не нужно! Пускай будут необразованными.

Жалко, конечно, но ничего не поделаешь. Вот религиозные люди в так называемых цивилизованных странах все больше и больше приходят к тому, что детей нужно обучать дома. Другое дело, что это им не разрешают. Я вам, по-моему, рассказывала историю немецкой католической семьи на юге Германии. Мать написала записку директору школы, когда девочка 11-ти лет, ученица 5-го класса, пришла домой и сказала, что на уроке сексуального просвещения им показывали противоестественные половые акты в кино, в учебном фильме. Мать написала очень вежливую записку директору, что она просит по религиозным соображениям, причем это записано в немецких законах, что это допустимо, освободить ее девочку от этого урока.

Девочка принесла записку директору, директор сказала, что это невозможно – это государственный предмет, она должна его посещать. Девочка сказала, что она и сама не хочет его посещать. Тогда ее отправили в сумасшедший дом. А родителей лишили родительских прав. Ей поставили диагноз: «антишкольный невроз».

Таких историй очень много. Так что не думайте, что это происходит где-то на другой планете, это все уже рядом. Во Франции у одной из женщин – ну, не у одной, одну я просто знаю лично – отняли ребенка. Это люди из глубоко религиозной русской семьи, из семьи первой эмиграции, потомки известного русского священника. И в чем же они обвинили свою невестку, которая приехала из России? Она познакомилась с этим русским французом, когда он читал здесь лекции, и уехала во Францию, и у них там родился мальчик. В чем же обвинили ее русские люди, я повторяю это, потомки русского известного священника?

Что она научила ребенка фанатично верить в Бога. Потому что он молится перед едой и после еды, и крестит углы комнаты, когда ложится спать. Я все-таки скажу, кто это – это потомки отца Александра Ельчанинова. А мать теперь работает на пяти работах, чтобы время от времени летать во Францию – она вернулась сюда, потому что муж ей изменил, он ушел от нее к другой женщине, с которой живет не только невенчанным, но даже и незарегистрированным. Но он отнял у нее ребенка. И он, и его родня вот такие показания дали в этом ювенальном суде: она фанатична и заразила этим фанатизмом ребенка. И она, работая на нескольких работах, и заняв уже кучу денег в долг, летает туда, чтобы на пять минут увидеться с мальчиком.

Поэтому нам надо, конечно, как-то собраться с силами и не утешать себя тем, что мы все равно ничего не можем сделать. Если мы всем миром поднимемся – я думаю, что они ничего не смогут сделать. Все-таки, нас не так мало, «малое стадо» не такое малое. Если они так встревожены, если эксперт Совета Федерации полетит на Камчатку в начале сентября только для того, чтобы объяснить верующим, что все будет не так плохо, как они думают, что «у нас будет свой проект»… Я уже написала на Камчатку, чтобы они были готовы. Конечно, их очень беспокоит, что Патриарх противодействует, они не могут сделать вид, что этого нет.

Вы знаете, на Русской Линии это надо делать – на Русской Линии сбор подписей. Обязательно свяжитесь с Русской Линией – это очень просто сделать: набираете в Интернете слова «Русская Линия», и все. И связаться там с Григорьевым или Степановым – это два человека, которые возглавляют Русскую Линию. Туда приходили подписи, это обязательно нужно делать! Потому что, видите, это небесполезно. Ведь Патриарх – это такой церковный генерал, а у генерала должна быть армия. Вот когда он видит за собой войско, тогда он может идти на врага. А если он один, то он понимает, что это бесполезно. Он должен знать, что за ним воинство.

Этот закон может по-разному называться: или «О ювенальной юстиции», или «О внесении поправок в Уголовный Кодекс» – он может вуалироваться вот такими словами. Но просто будьте очень внимательны! И запомните, что когда начинаются разговоры о насилии, о несчастных детях, о том, что родители мало любят своих детей – надо насторожиться! Вы должны просто усвоить, что сегодня эта информационная война ведется, если можно так выразиться, оружием гуманизма. Все делается для блага детей, взрослых и так далее. А для этого обязательно надо рассказать, что так много этих несчастных детей, которых мучают родители, мучают учителя!

Мы сами, к сожалению, очень часто поддерживаем эти разговоры, что кого-то мучают родители, а еще чаще говорим, что наших детей мучают учителя. Вот сейчас нельзя вести эти разговоры! Это просто опасно! Потому что все это пойдет в копилку негодяев, которые разваливают страну и разваливают семьи. Потому что семьи – это последний оплот! Им нужно развалить Церковь и семью. И все. Церковь большую и Церковь малую – семью.

Еще один очень опасный аргумент этой ювенальной юстиции, это тоже, может быть, новая для нас опасность: они рассказывают, что в этих самых пилотных регионах, перестали сажать несовершеннолетних даже за тяжкие преступления. Кого-то из несовершеннолетних не посадили за изнасилование, кого-то за ограбление с применением огнестрельного оружия, за убийство. Дескать. Если заняться воспитательной работой, а ни в коем случае не лишать свободы, то все будет идеально.

Мы с Татьяной Львовной посмотрели на пилотные регионы, и получилась очень интересная картина. Пилотные региона часто совпадают с наркотрафиками. А кто у нас главные мелкие распространители? Несовершеннолетние. Значит, если они будут ненаказуемы, то наркомафия просто будет в восторге! Может быть, она и оплачивает, во многом, ювенальную юстицию? Это же мечта – все делать руками несовершеннолетних! Не только распространять наркотики – любые преступления можно совершать будет руками несовершеннолетних. Потому что они ненаказуемы: ювенальная юстиция снимает последний барьер – барьер страха. Очень многие «отвязанные» подростки не совершают правонарушение, преступление хотя бы потому, что они боятся лишиться свободы. Теперь им бояться будет нечего. Их будут реабилитировать. Они будут приходить, например, в подростковый клуб планирования семьи, и их будут учить контрацепции.

У нас ведь есть подростковые центры планирования семьи. В Москве у метро Щукинская такой центр – его не закрыли, все происходит по-прежнему. Только в школе этого не делают, в школе боятся. Но зато приводить детей туда – можно. Вместо урока какого-то, «урок здоровья» такой провести.

Ну, вот, я думаю, что и малолетние преступники будут там. Я, кажется, рассказывала про очень интересную для нас книгу ультралиберального, бывшего советского, а ныне – парижского писателя Анатолия Гладилина. Эта книга называется: «Жулики, добро пожаловать в Париж!» Если вы ее увидите – обязательно купите! Там как раз рассказывается о том, как привольно чувствуют себя взрослые преступники во Франции и малолетние, руками которых орудуют взрослые преступники, потому что они ненаказуемы.

Например, он описывает такой случай. Полиция долго мечтала дождаться 18-летия одного из преступников, потому что по Конвенции о правах ребенка, которая лежит в основе ювенальной юстиции, детство – это до 18-ти лет включительно. Это ребенок, понимаете ли, который грабит, убивает, проламывает черепа, насилует – но это еще ребенок, ему еще нет 18-ти. И он – неприкосновенен. И вот там был какой-то жуткий малолетний уголовник, и полиция, наконец, вздохнула с облегчением, потому что ему исполнилось 18-ть лет. И они для интереса посчитали, сколько он совершил преступлений, которые не окончились наказанием. Пятьсот! Иногда он совершал по пять, по семь преступлений в день. Это никакому взрослому преступнику не приснится такая бодрость!

Так вот, что касается наркомафии и распространения наркомании на нашей территории, я думаю, что ювенальная юстиция если не специально для этого организована, то это – она из целей. И еще очень интересно, что главный адепт ювенальной юстиции Олег Зыков – нарколог. Нарколог и правозащитник, который очень много выступал и говорил о том, что надо легализовать легкие наркотики, как во всех цивилизованных странах, он возглавляет фонд, который сокращенно называется НАН (Нет алкоголизму и наркотикам) – это протестантский фонд, он ратует за программу «12 шагов», он ратует за программу «Снижение вреда» - это когда наркоманам раздают бесплатно еще и шприцы около дома, чтобы они никуда за ними не ходили. Это же снижает вред, правда? – когда под рукой всегда есть чистый шприц, и не надо за ним никуда далеко ходить!

Вот интересно, что именно он сейчас везде выступает, у него уже есть журнал «Ювенальная юстиция», все есть. В Питере уже есть какой-то институт ювенологии, факультеты уже есть, где готовят ювенальных работников, все уже готово! Так что можете себе представить, как облегчится жизнь у наркомафии, когда вот эти вот малолетние распространители будут абсолютно ненаказуемы.

Есть такой правозащитник, но правозащитник настоящий Евгений Ройзман из Екатеринбурга, которого, к сожалению, не избрали именно потому, что он очень смелый человек, в последнюю Думу – он был в предыдущей. Его избрали в Екатеринбурге без единого рубля, как он мне рассказывал, с его стороны. У него там есть центр, называется «Город без наркотиков». Так вот он, я помню, в одном из выступлений, когда он был в Москве членом предыдущей Думы, говорил, что стоит таджикскому мальчику попасть в школу, как там начинается эпидемия наркомании. Потому что те таджики, которые ввозят сюда наркотики, в том числе, и в репчатом луке, как он рассказывал, вырезая середину, они используют и своих детей для распространения.

Еще о ювенальной юстиции и этической преступности, как теперь принято говорить, хочу сказать, что я не знаю как здесь, а у нас в Москве очень много кавказцев. И вот любой сотрудник милиции вам скажет, что у кавказского мальчишки, как правило, с собой есть нож. Просто потому, что это входит в традицию. Так воспитывают джигитов настоящих. Даже в предподростковом возрасте, скажем, лет в 11–12-ть, у мальчика часто при себе есть нож. Но если сегодня они боятся ими пользоваться, просто потому что у нас пока что подростки наказуемы, хотя их уже очень слабо наказывают, но все-таки лишают свободы в редких случаях, то когда не будут – представьте себе, как разгуляется у нас эта этническая преступность!

Но главное – как взрослым преступником будет вольготно! Потому что по дешевке можно нанять подростков, которым нечего делать, которые болтаются на улицах. Так они бояться хоть чего-то, а так – бояться уже не будут.

И вот еще, о чем мне бы хотелось сегодня сказать. Как-то очень часто в последнее время слышишь – ну, потому что, может быть, мы общаемся со множеством детей и родителей – от детей, что они ничего родителям не должны. Когда это говорят дети в запальчивости – ничего удивительного нет. Удивительно, что это повторяется самими родителями очень часто. «Он мне ничего не должен!» Или: «Она мне ничего не должна! Я ее родила, и она мне ничего не должна!»

Как это «ничего не должна»? Ну, хорошо, если ты, мать, согласна все делать за этого ребенка, терпеть любые капризы, безделье, то другие-то люди этого терпеть не будут! И тогда почему она или он ничего не должен, почему им тогда должны? Вот почему какие-то мальчики не должны служить в армии – сейчас очень многие родители уже перестали этого стесняться и говорят, что они жизнь положат на то, чтобы их дети не шли в армию: такая дедовщина, дескать! А другие – почему за них должны? А кто защищать тогда должен, если что случится?

Смотрите: год назад всего лишь случилась пятидневная война – самая настоящая! Хорошо, что она быстро закончилась и была не на нашей территории. Но это была война, которая лукаво называется «межэтническим конфликтом в Осетии». А почему другие-то должны? И разве могут такие дети вырасти настоящими православными людьми, дети, которые будут знать, что они никому ничего не должны? Это очень опасно повторять.

Когда я еще была студенткой, но уже интересовалась практической работой, я помню, что я практиковалась в Научно-исследовательском институте дефектологии. Особенно я интересовалась дошкольниками с какими-то психическими отклонениями, и там была лаборатория дошкольного воспитания. Ее возглавляла старая уже женщина, не только годами, но и старой психологической школы – она была ученицей Льва Семеновича Выгодского, величайшего советского психолога.

И она мне всегда говорила: «Запомни, первое слово, которое должен произнести ребенок, если он правильно воспитан…» Я ее перебивала по невежливости своей: «Это слово "мама"?» Она говорила: «Нет! Слово "нельзя"! Он должен выучить это первым словом, слово "нельзя"!»

А потом уже, через много-много лет, я вам рассказывала, как замечательная психиатр Галина Вячеславовна Козловская, тоже уже очень немолодая женщина, но все-таки другого поколения, чем та, которую звали Наталья Григорьевна Морозова, сказала мне, что детям очень вредно быть в памперсах. И когда я спросила: «Наверное, это на кожу влияет отрицательно?» Она сказала: «Какое мне дело до кожи? Я психиатр!» Я спросила: «А почему же вредно?» Она ответила: «Потому что дети не учатся терпеть, им слишком комфортно в памперсах! Влага впитывается, и они не чувствуют этой холодной противной мокроты. Они должны ее почувствовать и учиться терпеть». Я была потрясена, притом, что я тоже уже далеко не девочка, но, как я думала, я знаю детскую психологию. Я сказала: «Что? Три недели терпеть? Такую естественную нужду?» Она сказала: «Конечно! Терпеть – это главное, что должен научиться делать ребенок с первого дня жизни! С первого дня жизни его надо учить, он, конечно, сразу не научится, но с первого дня жизни его надо учить терпеть – это залог здоровой психики!»

И если мы подумаем, то поймем, что она совершенно права: не нужно быть даже психиатром! Эта логика совершенно понятна любому человеку. Потому что кто сохраняет психологическое спокойствие в разных ситуациях? Прежде всего, человек, который умеет терпеть. Вот это очень видно на дорогах. Особенно в Москве. Кто терпеливо стоит в пробке, а кто все время шныряет из ряда в ряд, угрожая и себе и другим аварией. Потому что он не может стоять на месте. Ну, в очереди это очень видно: мужчины, обычно, нервничает, когда в поликлинике где-то очередь – они просто не знают, куда деваться и что им придумать, чтобы как-нибудь просочиться.

Умение терпеть – это залог здоровой психики, кроме того, что это признак культурного поведения. Но культурное поведение сопряжено с психическим здоровьем: чем культурнее поведение, тем лучше психика. И наоборот. Это – очень зависимые друг от друга вещи! Поэтому ребенок, который знает, что он никому ничего не должен, очень скоро за это получит. Он получит психический срыв, потому что ему никто не позволит вести себя так, как ему хочется. Как только он выйдет за пределы семьи, ему дадут понять, что так нельзя. А он к этому не привык, он привык, что он никому ничего не должен!

Ну, и потом, подумайте, каких вы готовите из детей и внуков мужей и жен будущих! Каково будет второй половине с таким человеком, который ничего не должен? То есть вы закладываете мину уже под всю жизнь! Каково будет на работе такому человеку? Каково ему будет в компании друзей, с которыми он пойдет в поход – сейчас опять модно стало ходить в поход: одно время перестали с палатками ходить, а сейчас опять ходят. А он будет знать, что он никому ничего не должен. Он не должен нарубить дрова, он не должен поставить палатку, он не должен женщине облегчить ношу, взяв на себя не только свой, но и ее рюкзак – ничего не должен! Вы же обрекаете его на ненависть окружающих! Свинское поведение никому не нравится, только восторженным родителям.

Знаете, сегодня, к сожалению, даже в православной среде – вот эта очень большая опасность! Какое-то отношение к ребенку, как к свинье, которую нужно как можно больше кормить. Но свинью-то перед убоем так кормят, все-таки. А вот надо впихивать, впихивать в него – это самое главное, чтобы он хорошо питался, чтобы он носил модную одежду. Но какое же это неуважение к ребенку, как к человеку! А многие люди искренне думают, что это и есть настоящая любовь! Это вообще ничего общего не имеет с любовью в человеческом понимании этого слова! Тем более – с пониманием христианским.

Если мы действительно верим в вечную жизнь, если мы знаем, что душа – бессмертна, и что когда-нибудь предстоит воскреснуть в новом теле, нам же не должно быть безразлично, куда попадет душа ребенка, а потом и его душа в воскресшем теле – где она будет обитать? Ведь нет никакого чистилища – это у католиков оно есть, это заблуждение католическое. Есть: или–или. Есть рай и ад. Ну, так стоит ли так воспитывать ребенка, а вернее так его расчеловечивать своей якобы любовью, чтоб душа его зарастала гордыней и своеволием, как свинья – жиром.

Сейчас надо очень за этим следить. Раньше как-то так вопрос не вставал, потому что государственное воспитание в этом смысле было правильное. Как-то ребенка приучали к тому, что он должен. И очень рано. И семья тоже не сомневалась, что в три года он что-то должен делать. Причем, дети очень любят это! Вы знаете, дети же обожают помогать взрослым. Они вообще любят быть хорошими, он любят нравиться своим близким, любят нравиться родителям, любят угождать бабушке. Дети вообще на самом деле любят быть послушными, а нам почему-то внушают, что ничего подобного, что дети терпеть не могут дидактику, детей не надо «прессовать», как теперь говорят. Ну, конечно, не надо помногу читать морали. Не надо, потому что всякие воспитательные внушения не должны девальвироваться частотой употребления.

Конечно, какие-то важные вещи нужно говорить редко и так, чтобы вообще это ребенок воспринимал как счастливое событие, что взрослый снизошел до серьезного разговора с ним, разговор должен быть праздником. Поэтому конечно не надо пробалтывать это по сто раз в день. Это должно быть как сокровище. Вы знаете, когда женщина надевает на себя много безделушек, то почему это плохо? Это плохо потому, что тогда уже не видно драгоценного камня. Это какая-то куча получается...