Анонсы

 

 
 ПОЖЕРТВОВАТЬ

 

• На ведение миссионерской деятельности... Подробнее…

 

 
 ПОЛЕЗНЫЕ РЕСУРСЫ

  

stsl.ru


Газета "Маковец"  >>

predanie.ru

 

Лекторий миссионерской службы Свято-Троицкой Сергиевой Лавры

«В.И. Даль. Жизнь и подвиг. Часть 2-я». Православный писатель В. Д. Ирзабеков



Православный писатель
Василий Давидович Ирзабеков



Здравствуйте, братья и сестры. Мы продолжаем беседу о русском, я глубоко убежден – именно русском человеке Владимире Ивановиче Дале, создателе первого уникального и, возможно, лучшего словаря живого великорусского языка.

В прошлый раз мы остановились на очень интересной части его жизни: на его дружбе с великим русским человеком – Александром Сергеевичем Пушкиным. Надо ли говорить о том, что Владимир Иванович Даль благоговел перед этим своим современником, как и подавляющая часть тогдашнего русского общества, и мечтал с ним встретиться? Он не раз просил об этом Жуковского. Жуковский всякий раз обещал ему познакомить их, представить друг другу, но, будучи очень занятым человеком, все не находил для этого времени. И в 1832 году, уже, видимо, отчаявшись дождаться помощи, Даль принял дерзкое решение пойти к Пушкину самому.

Что этому предшествовало? Дело в том, что к этому времени Владимир Иванович Даль – уже автор книги «Пяток русских народных сказок» казака Луганского. Это был литературный псевдоним Даля. Давайте вспомним, что он родился в тогда еще поселке, потом ставшем городом, Луганске. Сегодня это заграница, Украина. Но милостью Божией там к юбилею Владимира Ивановича поставили памятник.

А у нас, в первопрестольной Москве, как и в Санкт-Петербурге, нет памятника человеку, который сохранил для нас многоцветие нашего языка. Вспомним еще раз: в словаре Владимира Ивановича Даля собрано около двухсот тысяч наречных слов. А еще он собрал для нас с вами тридцать семь тысяч пословиц и поговорок, представляете? А еще это несколько стоп, как он пишет, русских народных сказок, собранных им, и подаренных Афанасьеву, известному собирателю русских сказок. А еще столько же русских народных песен, собранных Далем, были подарены Киреевскому.

Так вот, и Владимир Иванович взял себе такой литературный псевдоним «казак Луганский». У этого человека, не устану это повторять, биологически не было ни одной капли русской крови! Только немецкая, датская и французская! И он – абсолютно русский человек!

Он был на два года моложе Пушкина, но если Александр Сергеевич Пушкин ушел из жизни трагически в 1837 году, то Владимир Иванович Даль отошел к Богу значительно позже: это был 1872 год. Вот настолько он пережил своего друга, возможно – лучшего своего друга!

Причем, интересное дело: он был неутомимый человек. Я скажу об этом сейчас, потому что потом могу запамятовать. С некоторых пор я запретил себе, как бы ни была велика нагрузка, говорить себе: «Я устал». И вот почему. В семьдесят два года, завершая работу над главным делом всей своей жизни – словарем живого великорусского языка, будучи уже очень пожилым человеком, он редактирует свой труд с учетом разного шрифта. Надо понять, что это за редактирование! Представьте себе стопку, которая состоит из двух тысяч четырех восьмидесяти пяти листов!

И вот этот старый, изможденный жизнью человек – очень непростая жизнь: три войны уместилось в этой жизни! – такую рукопись такой повышенной сложности, как словарь, вычитывал и редактировал четырнадцать раз! Немыслимо! Но это случилось!

На одном из его юбилеев наш замечательный писатель Крупин сказал о Дале такую фразу: «То, что совершил Владимир Иванович Даль – этого не может быть! Это немыслимо! Но это случилось!» Мы должны добавить: «Милостью Божией!»

А другой русский писатель, Андрей Георгиевич Битов, на юбилее же Владимира Ивановича Даля сказал тоже очень красиво, очень образно сказал: «Владимир Иванович Даль подобно Магеллану переплыл русский язык от буквы А до буквы Я».

Вы знаете, размышляя о жизни, о подвиге Владимира Ивановича Даля ты понимаешь еще одну важную вещь: время – категория абсолютно мистическая. А разве вы сами этого в жизни не замечали? И русская поговорка нам об этом тоже говорит, хотя и несколько по-иному: «Самое трудное в жизни – это ждать и догонять». Обратите внимание, почему наши детки, а я себя вспоминаю, потому что меня тоже часто ставили, почему наши детки так не любят наказание, когда ставят в угол! Казалось бы: пойти, прополоть картошку или, там, сто поклонов положить – тяжелое наказание, но вот в углу постоять дети особенно не любят!

А знаете, почему? А потому что там по-иному тянется время. Там ничего нельзя делать, там нельзя разговаривать, там нельзя читать! Почему такое страшное наказание – одиночное заключение в тюрьме, когда человеку не дают ничего делать? Они просят, чтобы им дали поработать! Хоть что-нибудь поделать! Давать человеку обильную еду, но не давать книг – это ужас! Книги – это духовная пища, это пища, которая питает дух человека. И без этой пищи дух страдает так же, как плоть страдает без плотской еды.

И надо понять, что Господь, судя по всему, тем, кто работает для Него, дает другое время. Их час – это не наш час. А я – ничего в жизни не успеваю, ни-че-го! Увы. А вот как он успевал? Ведь собирание слов не было главным делом его жизни. Простите, я скажу грубо, по-современному: он не за это получал зарплату. Более того, именно из-за этого пострадала его карьера. Ведь поймите уровень Даля как чиновника! Это сегодня слово «чиновник» стало почти ругательным, а слово-то красивое! И корень какой у него замечательный «чин». Мы знаем об устроении тонкого мира по чинам. Да, у Даля был чин, которому надо было соответствовать.

Он был заведующим канцелярией Департамента внутренних дел! Как вам должность? Причем нам надо понять, что тогдашний Департамент внутренних дел и сегодняшний – это не одна и та же организация! Хотя бы потому, что в том департаменте служили и с Далем сотрудничали – я просто назову имена, – Иван Сергеевич Тургенев, Мельников-Печерский…. Представляете, какие люди! И заведующий канцелярией – это очень высокая должность!

Но до начальства, до Перовского, который возглавлял этот департамент, дошло, что Даль занимается составлением словаря, да еще и о том, что он литератор. И начальство было очень недовольно. Литература далеко не всегда считалась занятием почетным, как, например, сейчас у нас. Да и вообще к пишущей братии во все времена относились несколько настороженно. А тут еще если человек – такого уровня чиновник! И поэтому в какой-то момент карьеры Даля, ему поставили условие. И это условие звучало ультимативно, как формула: «Писать – не служить! Служить – не писать!» Все ясно.

Вы догадываетесь, что выбрал Даль? И вот теперь представьте, как он любил язык! Нам бы хоть толику той любви к русскому языку, которая была у этого человека!

Его условие принимается – он сделал свой выбор. И Даль оказывается в Нижнем Новгороде заведующим удельной конторой. Представляете, уровень? И там пройдут десять лет его жизни: с 49-го по 59-ый. А он нисколько не омрачен! Потому что здесь больше возможностей заниматься составлением вот этого словаря. Удивительный человек, непостижимый сегодня! Мы же с вами сейчас являемся печальными свидетелями того, на что только люди иной раз не идут ради карьерного какого-то роста! И на подлости, и на низости! И что греха таить – порой даже на страшные вещи! Раньше мы брюки на выпускной в ателье заказывали, такси заказывали по телефону – теперь ради карьеры заказывают людей. А глагол тот же.

А тут человек спокойно расстается с такой должностью и уходит! Пушкин, когда у них, наконец, состоялась встреча, сказал удивительную фразу – это ведь Пушкин! – он сказал ему, Далю: «Вы счастливый человек: у вас есть цель!» И это определило всю дальнейшую судьбу Даля, всю свою жизнь он слышал звучанье этой пушкинской фразу!

У Даля было деятельное милосердие: толпами к нему ходил народ с просьбой написать за них заявления или обращения к начальству или к властям. И он находил время, чтобы всем им безвозмездно помочь, помочь во славу Божию! Вообще, милосердие – это прекрасное русское слово. Сейчас оно, к сожалению, уходит из русского языка. Но давайте вдумаемся в красоту этого слова: «милосердие» – это «милующее сердце». Сердце может быть каменным – это жестокосердие, сердце разным может быть. Но оно может быть и милующим. И Даль был очень милосердным человеком! Это очень важно!

Вообще то, что сегодня творится с русским языком – это глубоко печально! Сплошь и рядом сейчас используют слово «волонтер». Я даже недавно слышал: «Волонтеры помогают восстанавливать разрушенную церковь». Волонтер не может помогать восстанавливать церковь! Или, как батюшка говорит: «Это наш спонсор!» – у Церкви не может быть спонсора! Спонсор может быть у балерины Волочковой! А у Церкви может быть благодетель! Или благотворитель, то есть ангел-хранитель. А «волонтер»? Что, нет русского слова? Есть! Доброволец! Я люблю это слово, потому что в нем слились два других замечательных русских слова: «добрая воля».

А слово «воля» в русском языке – это особое слово! Пушкин, уже зрелый Пушкин, напишет удивительные строки: «На свете счастья нет, но есть покой и воля». Русскому человеку всегда нужна воля, вольница! Я вам хочу сказать, что она ничего общего со свободой не имеет! Свобода и воля – это абсолютно разные вещи, это отнюдь не синонимы! И об этом очень глубоко и убедительно пишет Александр Семенович Шишков.

Свобода – это от слова «освободить, слобода» или ослобонить», как говорят иногда в деревнях. То есть это слабость, ослабление чего-либо. Как и «прости» – это «опростать», тоже «ослабить», «расслабить». А воля – это совсем другая вещь!

И Пушкин был абсолютно прав: на свете счастья нет – в Церкви наше счастье. Однако в самой Русской Православной Церкви ни разу слово «счастье» не произносится! И поэтому Пушкин, как абсолютно христианская душа, может быть, только интуитивно понимая, но пишет: «На свете счастья нет». На свете есть только радость. Которая получается через страдание. И эти два слова: «радость» и «страдание» – имеют единый корень.

Вот так. Видите, какой у нас интересный язык? Можно бесконечно говорить о каждом русском слове, и каждое это слово будет возводить нас к самому Христу. Вот что отличает русское слово, русский язык от всех других замечательных языков!

И что самое удивительное для меня, вашего покорного слуги – Даль, этот выдающийся человек, так глубоко знавший и любивший русский язык, был лютеранином! Он жизнь свою прожил честную лютеранином! И только месяца за два до своей кончины, когда с ним случился первый апоплексический удар или, говоря по-современному, инсульт, он почувствовал дыхание смерти. Словарь его к этому времени был закончен и ожидал уже второго издания, он сделал главное дело своей жизни, и эта неуемная его энергия, энергия всей его жизни, пошла на убыль.

На этот счет я всегда вспоминаю слова преподобного Амвросия Оптинского, который говорил, что Господь забирает человека в двух случаях. В первом – это когда человек абсолютно готов. А во втором – это когда уже нет никакой надежды на спасение. Ну, жить-то бесконечно нельзя! Иногда мы сами удивляемся, иногда слышим чужие разговоры: «Злой человек, – о ком-то говорят, – а как он долго живет! Господь хороших забирает, а плохие остаются…». И хотя это все не так, нам просто больно, когда уходит хороший человек, мы очень сильно это переживаем.

А разве не понятно, почему? Господь дает шанс. Вот мой дед, отец моего отца – очень интересная личность, очень интересный человек! Три войны, две революции активным участником был! Умер в 95 лет от воспаления легких. Но не уверовал! Не уверовал! Вот говорят: «На войне неверующих не бывает!» Я всегда отвечаю: «Бывает! Это – мой дед!» Более того: был осужден, репрессирован – он был генерал-майором, первым из выпускников Школы красных командиров, заведующим отделом в ЦК, а потом был репрессирован. Ну, понятно, времена такие. И в течение четырех лет ожидал приведения в исполнение смертного приговора! Представляете? Но был помилован – это ли не знак Божий для тебя!? Так ведь и реабилитирован был не в 56-ом году, а тогда же! Вот ведь какой знак!.. Не уверовал. А сколько еще можно жить? 95 – это мало? Понимаете, ну, уже все!

Знаете, есть такая притча азербайджанская. К глубокому старику пришла смерть. В исламе есть такое понятие, как «ангел смерти». Он называется «Азраил». Когда я приставал к бабушке, все время что-то клянчил и клянчил, она мне говорила: «Не стой, как Азраил над душой! Отойди!». Так вот, пришел этот Азраил к старику, а он испугался. Испугался и убежал от него, наивный человек! А где ему спрятаться? Видит: маленькие детки сидят и едят. Вроде как детский садик такой. И он пришел, среди них затесался – старый что малый! – и спрятался, что-то гулькает с ними…

И вдруг кто-то его по плечу стучит. Он поднимает голову, а там – Азраил. И кивает ему ангел смерти головой, знаком говорит: «Пойдем!» А тот отвечает ему, прикинулся ребенком и отвечает: «Ням-ням!» А Азраил ему говорит: «Хорошо, заканчивай ням-ням, и пойдем оп-ля!».

Так вот, когда-то все равно надо «оп-ля»: ну, сколько можно «ням-ням»? И поэтому не надо удивляться: это милосердие Божие к нам. И с годами понимаешь: оно вообще неиссякаемое! Это у нас сердце жестокое, а Он хочет, чтобы все спаслись! И вот дает и дает тебе срок: ну уже приди в себя! На твоих глазах истребляет людей, а тебя – помиловали!.. Нет! И через радость не понимают! И тогда посылаются скорби. Ну, хоть как-то чтобы человек одумался! А бывает – и скорби не берут! Вот такая грустная история!

Так вот, с Далем случился апоплексический удар – он уже сделал все, ради чего и пришел на этот свет! Он вообще много добрых дел совершил – разве только словарь? А сколько блестящих операций он провел? Ведь он был блестящим хирургом! И после первого удара он призывает к себе православного священника. Это был 72-ой год. А родился – о, как давно! Он призывает к себе священника и просит, чтобы его приняли в лоно Русской Православной Церкви и причастили Святых Христовых Таин. Что и происходит.

Потом случается еще один удар, который и становится для Даля последним. И он готовый отходит к Богу, завершив свою совершенно удивительную, непостижимую для многих из нас жизнь! Как часто мы беремся судить людей – что греха таить? – «он не спасется, потому что он не православный…» Нам ли судить? Разве мы забыли слова Священного Писания: «Во всяком народе Богу угоден боящийся Его» (см. ср.: Деян. 10, 35). А богобоязненность для нас – это любовь к Богу. Вот такой Даль был удивительный человек!

Сейчас я прочитаю фразы о нем его современников. Как он любил русский язык, как он любил Россию! Вот слова Виссариона Григорьевича Белинского: «К особенности его любви к Руси принадлежит то, что он любит её в корню, в самом стержне, основании её, ибо он любит простого русского человека, на обиходном языке нашем называемого крестьянином и мужиком». Он его любит больше всех! Причем любит не по-книжному! Как хорошо он знает его натуру! Он умеет мыслить его головою, видеть его глазами, говорить его языком! А не притворяться любящим, как, например, то самое «хождение в народ», которое у Чехова очень правильно высмеяно.

И надо понять, когда это происходило! А это происходило в ту пору, когда тот слой, а Даль был дворянином и к нему имел непосредственное отношение, тот слой простых людей не замечал вообще! А он их любил так, как никто! И говорил их языком, и мыслил их головой, и видел их глазами!

Когда он будет представлять свой замечательный словарь в Обществе любителей русской словесности и скажет свое знаменитое напутное слово, там он, между прочим, заметит, что учителем его в написании этого словаря был простой народ. Это не какие-то там реверансы перед народом, которые сегодня очень любит делать всякий, кому не лень из руководства страны, нет! Потому что элита в то время, знать – вообще не говорит по-русски! Простите, но она брезгует своим родным языком! Композитора Глинку – какой замечательный композитор! – считали чуть ли не бунтарем, смеялись над ним, издевались! «Он пишет мужицкую музыку!» Его еще называли «Глина», как бы обыгрывая его фамилию, что, мол, и фамилия у него такая…

Надо же понять, в какое время эти слова были сказаны! Какое мужество должно было быть! А источником мужества, простите, это не мои слова, источником подлинного мужества является любовь. И только любовь! Это не я сказал, это апостол: «В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение. Боящийся несовершен в любви» (1Ин. 4, 18). Боящийся несовершен в любви! Поэтому мужество рождается только из одного источника – из любви! Если кто-то накрывает амбразуру, как, например, Александр Матросов, Саша, мальчик еще совсем, а потом сотни его сверстников повторяют этот его подвиг – это только из-за любви! Это так надо любить друг друга и свою родину!

Владимир Иванович Даль оставил нам очень мало свидетельств о своей жизни, будучи скромным человеком. Но какие-то крупицы есть, и именно поэтому они – драгоценны. Посмотрите, как он пишет о своем отце: «Отец мой – выходец. А отечество мое – Русь!»

Даль – это человек, который ни разу не назвал себя русским! Вы знаете об этом? Мне это тоже в нем очень нравится. Он был честный Даль. Хотя более русского человека я не знаю. Просто он однажды сказал вот эту фразу, что на каком языке ты мыслишь, той нации ты и есть. А дальше он пишет: «Я мыслю по-русски».

А вот еще он интересно пишет об отце – нам бы это запомнить, потому что у нас порой попадаешь в русскую семью и думаешь: «А в русской ли ты семье находишься?» Сейчас я поясню. За пятнадцать лет у меня уже выработалась привычка, милостью Божией: заходишь в чей-то дом, а глазами ищешь, на что перекреститься. Куда ж ты зашел: икон-то нет! И в гостиной нет, нигде нет! Зато хозяева вам рассказывают, как интересно устроен их дом, как они правильно организовали свою жизнь. Знаете, по какому принципу они ее организовали? По фен-шую! И хоть они все с образованием, но безумны! Сначала-то черви в голове заводятся! Чем больше образований, извините, тем меньше шансов…

И где только ваш покорный слуга не выступал! Куда зовут, туда и идешь! Тюрьмы были, родильное отделение было в Сибири – перед роженицами выступал! Между прочим, они – самые красивые женщины на свете! Космодром был, атомная электростанция была, даже в милиции, даже на Петровке я как-то выступал! И знаете, где была самая трудная аудитория? Самая любимая – это, конечно, школьники, причем невоцерковленные. Ощущение такое: точно заходишь в клетку с тиграми, и одно только тебя утешает – это наши тигры!

Так вот, самое трудное выступление мое было – на атомной электростанции! Потому что полный большой зал физиков! Знаете, какие они умные? У них другой склад ума, а ты должен им рассказать о сакральной стороне слова, что слово сакрально… «Формулу нарисуй!» – в каждом взоре было написано. Очень-очень трудно!

И сразу вспоминаются слова Достоевского, великого Достоевского: «Ум – подлец, потому как виляет!» Надо понять, что он имел в виду! Что он, против науки был? Нет, простите, ум и науки – это разные вещи! У Шишкова мы встречаем удивительную этимологию! Кому-то Шишков может нравиться, кому-то нет, но в филологии нет и не бывает пристрастия. Когда-то один мой палестинский студент, когда я его спросил: «Вас так много арабов на свете, а Израиль – такое маленькое государство! Что вы не можете одержать над ними победу, хотя бы для того, чтобы с вами рассчитались?» Он сказал мне замечательную фразу: «Запомните, давным-давно собрались вместе все арабы и один раз строго-настрого договорились: никогда ни в чем не договариваться!»

Это, к сожалению, и нас напоминает: собираются русские, все, вроде, по-русски говорят, да и хотят-то, вроде, все одно и тоже, а договориться не могут! Начинают тут же делиться: вы за белых, мы за красных…. Ребята! У всех кровь – красная! Просто некоторым, чтобы в этом убедиться, надо обязательно ее пролить! А так – почему-то не помнят. Сколько можно делить шкуру неубитого медведя?

И ведь гражданская война у нас так и не закончилась! Если выходишь, например, из машины на эту лаврскую благословенную площадь, и в нескольких шагах друг от друга: наш преподобный тебя встречает, а недалеко, в елочках – бюст Ленина, как шпик в елочках! Преподобный – открыт всем, русская душа, всему миру открыт, Богу, стоит, как он есть. И в елочках, как шпик, черный Ленин! Так вот, пока у нас в нескольких шагах друг от друга будут стоять преподобный Игумен земли русской и этот истукан, который такого натворил в России, что волосы дыбом становятся – война не закончена, гражданская война!

Нам надо понять, как любить родину! Я думаю, что Даль Владимир Иванович, он ее любил деятельно! Ведь вера без дел – мертва! Он много дел сделал для России! Ведь он написал, например, учебник ботаники, учебник зоологии, он вообще один из основоположников науки тюркологии! А по образованию – не филолог вообще! Он – один из учредителей Географического общества! У него по четвергам собирались удивительные люди! Им восхищался Пирогов, его хирургическими способностями! Это симфонический человек! Замечательный инженер – он везде был хорош!

А еще современники пишут, я читал, что у него были золотые руки! Он мастерил дома мебель! Господь создал такого человека, чтобы мы им любовались! Он ушел? Нет, он жив – словарь-то его есть! Мы пользуемся им мало, мы пользуемся им плохо! Я не устану повторять, что помимо всего прочего он нам оставил тридцать семь тысяч русских пословиц и поговорок! У каждого ли народа есть такое богатство? И что я хочу сказать: это не все пословицы и поговорки русского народа, это только те, которые успел, сподобился собрать Владимир Иванович Даль! А теперь послушаем речь, которую мы слышим каждый день: какой частью этого далевского богатства мы с вами пользуемся? Вообще, словарь Даля – это великая тайна!

Итак, он встречается с Пушкиным. Человек написал сборник сказок, «Пяток», который подписал «сказочник казак Луганский». И он за это угодил на гауптвахту, в тюрьму, по арест попал, представляете? И только Жуковский его оттуда вызволил. А потому что жандармское управление, видите ли, усмотрела в этом крамолу. А вы знаете, в чем крамола? Сказки написаны народным языком! И на него кричали матом, в грубых выражениях на него кричали и заключили под стражу! Представляете? И неизвестно, как бы все сложилось, если бы не вмешался Жуковский, если бы он не помог! Вот и «спасибо»! Изъяли тираж. Поэтому Даль Пушкину этот сборник как драгоценность нес.

Пушкин в 32-ом году жил на Гороховской улице, и Даль просто взял и пришел к нему. Молодец. Иначе бы не случилась бы их эта замечательная дружба, которая обогатила и его, и самого Пушкина! А дружба такой и бывает, она не может быть односторонней! «Полнота односторонняя только у флюса», – писал Козьма Прутков.

И Даль так подробно описывает, как он пришел, как его встретил внизу камердинер, как он поднялся и проходил эти комнаты…. И он пишет что, а Пушкин был недавно женат, месяца четыре, он пишет, что во всем, в том, как стояла мебель, например, беспорядка не было, хотя Пушкин раза четыре уже переезжал: его супруге все не нравились апартаменты. Вы представляете, какая это мука для поэта? Как в поговорке: «Два раза переехать – один раз сгореть!» А Пушкин за полгода – четыре раза переезжал! Представляете, рукописи перевозить, потом все это раскладывать….

Поэту нужна тишина! Любому пишущему человеку нужна тишина! Конечно, не гнетущая, не физическая. Например, у Владимира Семеновича Высоцкого целый день в квартире громко работал телевизор: в советское время развлекательных каналов было мало, но ему важно было знать, что происходит в мире, всегда быть в курсе всего! И это ему не мешало писать, и писать много: он оставил после себя очень большое наследие!

А Льву Николаевичу толстому нужна была его знаменитая комната, с таким овальным потолком, где он в тиши работал.

То есть не должно быть суеты, писателя не должны дергать! И Даль пишет: по всему было видно, что вещи стоят не на своих местах, что и это жилье ненадолго. И далее он рассказывает о первых своих впечатлениях: читаешь, а он волнуется, его волнение тебе передается. Представляете, с Пушкиным встретиться? Это уже 32-ой год.

Пушкин вышел к нему. Причем, меня поразила фраза: «В это время дня, – пишет Владимир Иванович Даль, – он был одет в камзол светло-оливкового цвета». И он очень интересно описывает Пушкина. У нас когда говорят о Пушкине, складывается впечатление, что он – чуть не негр был. Но на самом деле – это не так! Потому что, если формально, холодно размышлять, Пушкин был глубоко русским человеком, а эта русскость очень сказывается на внешности! Это, оказывается, сильнее генетики! Вера, я знаю это точно, меняет у человека выражение его глаз, взгляд у человека становится другой от веры. Вы знаете, это правда!

И Даль пишет, что Пушкина он нашел вообще светловолосым! Слегка с рыжинкой. И не такие уж вьющиеся, как об этом пишут. Даль далее отмечает, что кожа его поразила: она была слегка желтоватая, с налетом желтизны и каким-то пепельным оттенком. Видите, как интересно! Может быть от усталости. Но не негр, совсем никакой не африканец! Это его поразило, что он не похож на тот образ, который тогда был у всех на устах.

И они познакомились. Пушкин слушал его внимательно – у них состоялся диалог, очень живой диалог. Вообще Даль был очень страстный человек – это для меня тоже стало когда-то открытием! Казалось бы, такие крови: датская, немецкая, и он всегда производил впечатление сдержанного человека. Но это – внешняя сдержанность!

Я сейчас вам одну фразу прочту – я был поражен! Он никогда не признавался в любви к России, не рассыпался бисером! Только одна фраза! Но вы послушайте, какая это фраза! «Я полезу на нож за правду, за Отечество, за русское слово, язык»! Кто из нас сегодня может так сказать!? Кто из нас сегодня полезть на нож за язык, защищая русский язык!?

В прошлом году, осенью, у меня раздалось подряд два звонка. Это редкий случай довольно, когда я отказался выступать. Причем, это была моя любимая аудитория – школа. Звонили учительницы начальных классов. Один звонок был из Москвы, а другой – из небольшого подмосковного города. Содержание разговора было одинаковым – как будто люди договорились друг с другом, хотя друг друга, конечно, не знают! Они меня приглашали выступить перед учениками начальных классов. Вы знаете, на какую тему? Про мат!

Мне было приятно, что эти учительницы так неравнодушны к данной тематике. Я предложил: «Давайте я прочту лекцию про мат для старших классов?» Они ответили: «Нет, у нас начальная школа! Да они у нас все ругаются!» И мне труда стоило этим учительницам объяснить, что я не могу этого сделать по определению! Дело в том, что мерзость вот эта, мат – это хула на Богородицу, на Ее приснодевство! И единственное, почему я себе позволяю читать лекции на такие темы – только для того, чтобы они поняли! А иначе – не поймут!

И я им говорю: «Вы понимаете, что чтобы я им донес смысл своей лекции о мате, чтобы до их сознания дошло, я должен рассказывать им о приснодевстве! Как я могу десятилетнему ребенку об этом рассказывать!?» А они мне отвечают: «Да они все знают!» Я им тогда ответил: «Они могут знать все, что угодно! Но если я, взрослый мужчина, прихожу к деткам и говорю с ними на эти темы – это значит, что я их растлеваю! Из всего, что я буду им говорить, они возьмут только этот уровень! Я не имею морального права так поступить! Есть же понятие «возрастная психология»! С восьмиклассниками на эти темы я сегодня говорить могу, а с малышами – нет!»

Есть одно замечательное письмо Василия Великого к монахиням. Суть письма в том, что «Упаси вас, Господи, воспринимать рождество Христа, как наше рождение! Ничего общего оно не имеет! Это – великая тайна!» И вот это приснодевство, вот эти три звездочки на раменах Богородицы и на Ее пречистом челе, что изображают на иконах – это графический символ Ее приснодевства до рождества, во время и после рождества Христова! Это – траектория всесвятости! Почему Она и Пречистая, и Преблагословенная! Честнейшая Херувим – то есть святостью своею превосходящая даже Херувимов! А Херувимы – это ангельский чин, который наиболее приближен к Престолу Божьему! Какая это чистота!

И я вдруг должен с ними, с детками, говорить, что язычники, желая плюнуть в душу русского человека, растоптать ее, сломать его веру используют все эти мерзостные слова? Я сказал: «Нет! Если я, дядя, пришел и на эту тему с ними говорю, с детьми, значит, я их растлеваю!»

Вообще то, что творится с нашим сегодняшним образованием – а ведь корень в этом слове: «образ», то есть «икона»! – это же агрессия, это посягательство на душу русского человека, на православную душу! Вот на что они, современные вершители и переустроители системы образования, посягают! А потом мы еще и удивляемся, какие страшные преступления сегодня совершаются! А как они не могут совершаться, если меня в школу зовут с клопышами говорить о мате!?

А знаете, почему? Мы открываем Евангелие и читаем: «Учитель…» – с заглавной буквы! Это – имя Христа! А сегодня учителей подростки избивают, грозят им пистолетом! И это общество посягает не просто на учителей, на учителя, оно на Учителя (с заглавной буквы) посягает!

Язык – это зеркало. С годами понимаешь, что язык на самом деле – это зеркало, Богом нам данное зеркало, которое стоит перед каждым из нас каждую секунду нашей жизни! И показывает нашу душу, что ты из себя представляешь. Каков язык, таков и народ. «Разумейте, языцы, и покоряйтеся, яко с нами Бог!» – помните? Язык и народ – это одно и то же! Конечно, предки это понимали!

А у Шишкова, светлая ему память, еще и такое интересная интерпретация слова «язык»: «я зык», то есть «я звучу, я зычный». Конечно, спорная этимология, можно с ней соглашаться или не соглашаться, но в контексте нашей беседы – очень верное!

И если я перестал звучать на своем языке – то меня нет! Поэтому, для того, чтобы уничтожить какую-то нацию – самый простой способ, без пушек, атомных бомб и экономических диверсий! – надо убить национальный язык этого народа, вот и все! И он перестанет быть. Это – правда! Потому что когда в многовековой христианской Руси стали приглашать этих иностранных гувернеров воспитывать русских детей, то не заставила себя ждать и революция! И только небольшая группа людей во главе с Шишковым, Уваровым, Хомяковым говорила: «Что вы делаете!?»

А Шишкова считали чудаком, не от мира сего, блаженным, юродивым. Почему? Потому что он выделялся из массы других высоких чинов. Представляете себе: государственный секретарь! А он в статье обращается к своим современникам: «Что вы делаете!? Чему доброму может французишка обучить русского ребенка!?» Он обращается не только к своим современникам, он обращается и к нам, просто в нашем случае французский язык надо заменить на английский! Он говорит: «Дитя сначала научится играть по-французски, потом говорить по-французски, потом петь по-французски с няней и "мадамою"…» И в конце он задает вопрос, который ни одному его современнику и в голову не приходил никогда! Он говорит: «А на каком языке он молится Богу?» Ведь если он мыслит на французском, то – на каком он молится?

И последний вопрос совсем замечательный: «И молится ли вообще?» Вот, какой вопрос! На каком языке и какому богу молятся тысячи тех, кто учится в Лондоне, тех, кого вывозят побыстрее из России, чтобы они как можно раньше учили английский язык? Так ведь родина у них, извините меня, Великобритания, а не Россия! Первое слово – английское, первая песня – английская, первое признание в любви – английское… И все! Поэтому и родина – там, на туманном Альбионе! Когда-то был Париж, сегодня – Лондон.

Шишков для нас это писал, а не только для современников! А Россия – мы с вами знаем, чем дело закончилось! Вот эти люди, воспитанные французскими гувернерами, «французишками», они потом что сделали? Они вышли на Сенатскую площадь! И замахнулись на своего природного Богом данного государя! Почитайте их программы – это страшно!

Мельников-Печерский, который очень любил, ценил и близко знал Владимира Ивановича Даля, да они и служил вместе в одном и том же департаменте, пишет: «Сельские жители были убеждены, что Даль вышел из крестьян!» Он не подделывался под простой народ! У него душа была абсолютно русская! А носителем русскости в то время были крестьяне! «Христиане»! Сейчас у нас практически не стало крестьян, и так мало стало христианства! Вот в чем дело! А он был – дворянин!

Когда он представлял свой словарь, он сказал: «Пришла пора подорожить народным языком!» Подорожить! И если уже тогда было пора подорожить народным языком, то а сегодня – что? Господи, что такое полтора столетия!? Что же произошло с языком, а значит – с обществом, с зеркалом, как мы уже сказали!? Если Владимир Иванович Даль в 1861 году, представляя свой словарь, говорит, что учителем у него был простой народ, то сегодня простой народ на каком языке говорит?

Послушайте, как разговаривают студенты высших учебных заведений! Как на зоне! В Консерватории, в Медицинском институте, в любом высшем учебном заведении между собой они разговаривают как на зоне!

Но ради правды скажу: низкий уровень языка, даже не сленг, а именно низкий уровень всегда был! Всегда все было! Но у этой речи был четко очерченный ареал. Где? Воровская малина, простите, или какой-нибудь шалман в подворотне. И тюрьма, каторга. Ну, как говорится, там ему и место! Там он, собственно, и обретался. А у нас сегодня такие перлы выдают власть предержащие!

Есть еще и такая фраза: «В чем смысл жизни?» Это сейчас мы православные христиане, нашего сердца коснулся Бог, а тогда – помните? – до хрипоты спорили! А ведь каждый из вас знает своих сверстников, которых Господь пока так и не коснулся. Нет, ну все может случиться – вспомним Благоразумного разбойника, который покаялся за несколько мгновений до смерти!

Так вот, что мы только не говорили! В чем счастье? Помните, даже фильм был замечательный «Доживем до понедельника»? Сочинение писали: «Счастье – это когда тебя понимают». Добрый, хороший, чистый фильм о школе! Ну, на том нашем уровне миропонимания. Это вам не теперешнее кино «Школа»! Вы знаете, кем Гай Германика, автор этого жуткого фильма, по собственному ее признанию в одном из интервью раньше работала?

Она работала оператором – и даже не режиссером, хотя это и не имеет значения! – в одной порностудии! Причем она сама в этом интервью, просите меня великодушно, но это надо знать, что это за люди, она сама говорит, что работала там, где снимали «жесткое порно»! И она – режиссер фильма!

Причем она говорила на Первом канале, я специально смотрел передачу с ее участием, чтобы знать, что она за зверек-то за такой, она во всеуслышание говорила: «Сегодня часто мы не знали, что будем завтра снимать!» И Путину на пресс-конференции в год учителя – в год учителя! – задают вопрос: «Как же вы допустили?» А он ответил, спаси его, Господи, очень хорошо! Он сказал: «А у нас – свобода!»

Напрашивается вопрос: свобода чего? Всегда бывает свобода от чего-то! Свобода от нравственности, от Христа! А свобода от Христа, свобода от нравственности – это всегда свобода греха! Но тогда говори уже до конца, миленький! А-то люди сидят и думают, что у нас действительно в стране свобода! Простите, это – не свобода! Это – беспредел!

Сегодня как никогда остро стоит национальный вопрос. Не говорить об этом, как сейчас это делается, показывать, что «все в порядке» – по меньшей мере, безответственно! Особенно после событий 11 декабря на Манежной площади. Кстати, не только на Манежной – во многих городах одновременно были волнения, да они и сейчас продолжаются! А Манежная площадь – это только верхушка айсберга! Это – серьезные процессы, и они еще будут, они не могут не быть!

И мне очень отрадно, что Церковь, слава Богу, подает свой голос! Выступал по этому поводу, и очень серьезно выступал, солидно, отец Всеволод Чаплин, если вы читали или слышали его выступления. «Надо бы припомнить всем, – сказал он, – что русская нация является хребетной нацией». Я только могу дополнить, что, слава Богу, об этом вспомнили и заговорили, пока хребет этой нации втихомолку не переломили окончательно!

Поэтому Даль для нас сейчас тоже показатель вот этой русскости: кто из нас русский? Сейчас, как, впрочем, и всегда, нас вновь накрывает волна неоязычества. Я, например, как филолог, слышу, что когда если кто-нибудь умер, говорят: «Такой-то умер! Царствие ему Небесное! Пусть земля ему будет пухом!» Подождите-подождите! Либо – Царствие Небесное, либо – земля пухом!

Сейчас часто говорят: русский – это Иванов, Петров, Сидоров… Простите, но тогда нам придется отказаться от многих и многих наших православных святых! И в первую очередь – мне страшно об этом говорить! – нам придется отказаться от Николая Чудотворца! И от Параскевы Пятницы! И от многих и многих других великих православных святых!

К сожалению, наше время заканчивается, но если вы придете на следующую лекцию, вы убедитесь, что мы пока еще ничего о Дале толком не сказали! Мы только-только подошли к самому о нем важному! Оказывается, в его словаре есть великая тайна! Я прочитал там только одну фразу, и она меня натолкнула на мысль: «Нет! Это не просто собрание слов!» Вот такой «анонс»…

А еще Даль для нас записал сказку «Курочка Ряба». У меня есть свое толкование этой сказки. И я глубоко убежден, и я это, как могу, доказываю: это самая христианское произведение на свете! Это пасхальная сказка, удивительная сказка!

Спаси вас, Господи! Увидимся с вами в следующий раз!

Читать всю лекцию >>





Внимание!!!
При использовании материалов просьба указывать ссылку:
«Духовно-Просветительский Центр Свято-Троицкой Сергиевой Лавры»,
а при размещении в сети Интернет – гиперссылку на наш сайт:
http://www.lavra.tv/